Как бы люди не ругали медиков, но когда приходит болезнь, все без раздумий набирают «03».
Одна в ночи
Мрак. Машины у дома стоят вплотную друг к другу. Проехать «скорой» нет возможности.
– Может, ничего страшного. Нести не придется, – говорит усталый водитель с двадцатилетним стажем Сергей Петрович.
– Сейчас узнаем, – фельдшер Наташа ныряет с чемоданчиком в темноту. Она уже привыкла, что «скорую» давно не принято встречать; что за дверью вместо сердечного приступа может ждать похмельный синдром, а вызывали как «боли в сердце» – чтобы быстрее приехали; что мама «больного» может ругаться матом и грозить разборкой в департаменте здравоохранения; что врачу приходится бегать по подъезду и искать помощников для переноски пьяного мужчины с инсультом, в то время как его жена молча отвернулась к окну… Она, конечно, привыкла. Но каждый раз надеется, что этот вызов будет «нормальным».
– Как и везде в медицине, у нас ощущается нехватка кадров. Отток медиков в Москву, отсутствие выпускников из вузов создали проблемы в нашей службе. Была сделана ставка на фельдшерские бригады – рассказывает Сергей Кулибаба, главный врач Станции скорой медицинской помощи г. Владимир. – Именно они будут представлять «скорую помощь» в ближайшие годы. В этом нет ничего плохого. Все наши фельдшеры имеют большой опыт работы, высокую квалификацию. Но среди них подавляющее большинство – женщины. Им очень сложно. Не из-за разнообразия медицинских случаев, а из-за того, что люди часто видят в нас или врагов, или обслугу. Процветает хамство в отношении наших работников. На вопрос, что болит, можно услышать: «Тебе за это платят. Ищи, что меня беспокоит».
Формальный подход
Существует законодательно не закрепленный, нигде официально не прописанный норматив оказания медицинской помощи, на который так любят ссылаться некоторые критики работы медиков. В течение десяти минут экипаж «скорой» должен приехать, если человек без сознания и не дышит, упал с высоты, то есть получил довольно серьезные травмы и промедление смерти подобно. До двадцати минут – если подозревается инсульт или инфаркт, идет активная фаза родов, начались судороги. При головных болях, высоком давлении и температуре неотложка должна подъехать за два часа…
– Эти нормативы вносились давно, когда стыдным считалось «разбудить врача ночью», не было жуткого дефицита кадров, а работа на скорой помощи была престижной, – продолжает Сергей Кулибаба. – Мы стараемся приехать к пациенту быстро. Задержки возникают при наплыве вызовов в час пик, при больших расстояниях доезда. Главная проблема – нехватка выездных бригад: 17-19 вместо положенных 36 по численности населения. 65% вызовов приходится на неотложную помощь. По сути, они являются прерогативой участковых терапевтов. У наших коллег тоже много проблем. Получается, что удар мы берем на себя. В период эпидемии этого года ежедневно нами отрабатывалось по 350-390 вызовов. Это огромная нагрузка. А в то время, когда мы ездим и снижаем температуру или везем человека с обычным переломом руки в больницу, хотя для этого не обязателен спецтранспорт, кому-то требуется наша срочная помощь.
Другая претензия, предъявляемая к «скорой помощи» – подробный расспрос диспетчера по телефону.
– Зачем им знать, куда у меня отдает боль? У меня сердце болит, сердце! Инфаркт, наверное. Нужен срочно врач, – кричит в сердцах женщина.
– У диспетчера в компьютере есть подсказка – «дерево вопросов». Этот алгоритм позволяет сориентироваться в ситуации, выслать правильно оснащенный в конкретном случае экипаж и выстроить очередность вызовов. У нас две крайности: самолечение и жуткий медицинский инфантилизм, – поясняет главврач.
«Добрые» люди
– Порезался банкой – вызываем скорую. Носовое кровотечение – набираем «03». У нас единственная страна в мире, в которой врач едет к пациенту, а не наоборот. Так сложилось исторически. И к этому привыкли, это воспринимается как должное, – рассуждает Сергей Кулибаба. – По закону диспетчер имеет право вызова перенаправлять в поликлиники по неотложной помощи с отсрочкой исполнения до 2 часов. Или дать совет, как поступить. Но нас не хотят слушать. Между прочим, в одной западной стране, если медики приезжают по вызову к семье с ребенком и обнаруживают, что первичную помощь могли оказать родители, а затем обратиться в больницу, семье грозит не только штраф за вызов. Может быть вынесено предписание об изъятии ребенка из семьи – родители не в состоянии оказать ребенку помощь, могут подвергнуть его жизнь опасности.
Мы стремимся к «эре милосердия» и очень хотим быть добрыми в собственных глазах. Желательно не делая для этого лишних усилий.
– 03? Тут на углу лежит мужчина. Плохо ему, наверное. Приезжайте. Точный адрес? Не знаю. Я на машине. Мимо ехала.
Через 15 минут.
– Скорая? Да, я звонила. Не можете найти мужчину? А я причем? Я уже в Загородном. Я что, должна вернуться? С ума сошли? Ищите сами.
Подобные диалоги не редки. Диспетчеры рассказывают, что звонят с трасс и улиц городов, не называя точного адреса, не пытаясь оказать первую помощь. Ехали мимо, музыку слушали, да еще и гражданский долг «исполнили».
– Приемами оказания первой помощи сейчас мало кто владеет. Этому не учат в школе, не проводятся специальные курсы. Критическая ситуация – стоят кружком и смотрят, как человек умирает, ждут «скорую помощь» – боятся подойти к больному. В результате большое количество смертей можно было бы предотвратить, пока мы едем, – уверен Сергей Кулибаба.
У станции скорой медицинской помощи много проблем. Ситуация была бы еще печальнее без помощи областной администрации. Сейчас есть земельный участок, есть план подстанции в юго-западном районе и смета на строительство. Людям впервые за десятилетия будут созданы условия для нормальной работы, Это дает свои результаты. Впервые за много лет на станции приток врачей реаниматологов, на работу устраиваются фельдшера с других областей. Сейчас работают медики с Донбасса. Проявляют заинтересованность и выпускники владимирского колледжа…
Но люди тоже должны нести ответственность за свое здоровье, за жизнь своих детей. И жить тогда будем долго.
Автор: Нина Куликова
